Население Европы в раннее Новое время
Эпоха раннего Нового времени, охватывающая XVI и XVII века, представляла собой период глубоких и жестоких противоречий. Это было время великих мореплавателей и гениальных художников, но для подавляющего большинства населения Европы жизнь оставалась отчаянной и короткой борьбой за выживание. На фоне зарождения капитализма, расцвета торговли и колониальных захватов, приносивших баснословные богатства узкой прослойке общества, миллионы людей продолжали жить в мире, где их судьбу определяли три безжалостных всадника: голод, болезни и война. Понять демографические процессы этой эпохи — значит заглянуть в повседневную реальность людей, чья жизнь была хрупкой, а будущее — туманным.
Хрупкий дар жизни: рождаемость и смертность
Демографическая ситуация в Европе в XVI-XVII веках описывается простой, но страшной формулой: очень высокая рождаемость и столь же высокая смертность. Эти два показателя, словно гигантские весы, постоянно колебались, определяя медленный и неустойчивый рост населения континента. Общество того времени можно сравнить с ситом, через которое проходили поколения, но лишь немногие оставались в нём надолго.
Мир, полный детей
Рождаемость была чрезвычайно высокой. В отсутствие эффективных методов контрацепции и под влиянием религиозных установок в средней семье появлялось на свет от 4 до 10 детей, а в некоторых случаях и значительно больше. Это было своего рода биологической необходимостью: чтобы род продолжился, нужно было рожать много, так как выживали далеко не все. В результате европейское общество было очень «молодым». Дети и подростки составляли огромную долю населения — от 35% до 45%. Улицы городов и деревень были полны детей, что разительно отличает тот мир от современного. Однако этот «мир детей» был также и миром детских трагедий.
Постоянное присутствие смерти
Смертность была ужасающей, особенно детская. Считается, что примерно половина всех родившихся детей умирала, не дожив до шестнадцати лет. Самым опасным был первый год жизни, когда младенцы становились жертвами инфекций, плохого питания и отсутствия элементарной гигиены. Высказывание знаменитого итальянского врача Джироламо Кардано о том, что он берётся вылечить любого, кому «уже исполнилось семь и ещё нет семидесяти», было не бахвальством, а горьким признанием бессилия медицины. Смерть ребёнка была обыденной трагедией для подавляющего большинства семей. Из-за этого средняя продолжительность жизни, если считать для всех родившихся, была удручающе низкой — всего 25-35 лет.
Это, конечно, не означает, что все умирали молодыми. Человек, которому удавалось пережить опасный детский и юношеский возраст, имел все шансы прожить до 50, 60, а то и более лет. Великий венецианский художник Тициан прожил более 80 лет. Но такие случаи были редкостью. Общая статистическая картина оставалась мрачной, и постоянное присутствие смерти накладывало отпечаток на всё — на психологию людей, на их отношение к будущему и на их веру.
Три всадника апокалипсиса: голод, болезни и война
Население Европы жило в постоянном страхе перед тремя главными бедствиями, которые могли в любой момент обрушиться на их город или деревню, унося тысячи жизней и разрушая привычный уклад.
Голод на фоне «малого ледникового периода»
Начиная со Средневековья, климат в Европе стал более холодным. Этот период, который историки назвали «малым ледниковым периодом», достиг своего пика как раз в XVI-XVII веках. Зимы стали длиннее и суровее, а лето — короче, прохладнее и дождливее. Для аграрного общества, где жизнь 90% населения зависела от урожая, это было катастрофой. Частые неурожаи приводили к массовому голоду. Когда запасы зерна заканчивались, людям приходилось питаться травой, кореньями, лебедой. Голодные годы были обычным явлением: во Франции в XVI веке массовый голод случался 13 раз. Голод не только убивал напрямую, но и ослаблял людей, делая их лёгкой добычей для другого страшного врага — эпидемий.
Невидимые убийцы: эпидемии
Города и деревни раннего Нового времени были рассадниками болезней. Скученность, отсутствие канализации, грязь на улицах, куда выливали все нечистоты, создавали идеальные условия для распространения инфекций. Медицина была бессильна, так как врачи не имели представления о микробах и вирусах. Периодически по континенту прокатывались опустошительные эпидемии. Чума, оспа, тиф, дизентерия, грипп, туберкулёз — этот список болезней-убийц был хорошо знаком каждому. В середине XVII века эпидемии унесли жизни почти половины жителей испанских городов Севильи и Барселоны. Великая чума в Лондоне в 1665 году уничтожила четверть населения столицы — около 80 тысяч человек. Эпидемии были безжалостны ко всем, не щадя ни бедных, ни богатых.
Бесконечная война
Третьим бедствием были непрекращающиеся войны. Европейские монархи постоянно воевали друг с другом за территории, престолы и веру. Война приносила смерть не только на полях сражений. Армии того времени не имели централизованного снабжения и «жили за счёт земли», то есть грабили местное население, отнимая продовольствие и скот. Передвижения войск способствовали распространению эпидемий. Солдаты приносили насилие и разорение, сжигая деревни и уничтожая посевы. Особенно страшной была Тридцатилетняя война (1618-1648), которая превратила многие процветающие области Германии в выжженную пустыню и привела к гибели, по некоторым оценкам, до трети населения.
Хрупкий рост: демографическая картина Европы
Казалось бы, в таких ужасающих условиях население Европы должно было сокращаться. Однако, как это ни парадоксально, общая демографическая тенденция была положительной. Рост был медленным, неравномерным и постоянно прерывался катастрофическими спадами, но он был. Высокая рождаемость, словно мощный источник, в конечном счёте перевешивала огромные потери от смертности.
За два столетия, с начала XVI по конец XVII века, население Европы выросло более чем в полтора раза, достигнув к 1700 году отметки примерно в 125 миллионов человек. Этот рост был неравномерным. Самой населённой страной Западной Европы оставалась Франция, где проживал около 21 миллиона человек, что делало её демографическим гигантом и давало огромное военное преимущество. Население раздробленной Германии составляло от 15 до 20 миллионов, но оно сильно пострадало от Тридцатилетней войны. В Испании, переживавшей упадок, насчитывалось около 7 миллионов жителей. Население Англии было и того меньше — всего около 5 миллионов человек, что делает её последующий взлёт к статусу мировой империи ещё более поразительным. Демографический рост не был плавной линией, он скорее напоминал зубья пилы: периоды медленного увеличения сменялись резкими провалами, вызванными очередной войной, голодом или эпидемией, после которых начинался новый, долгий период восстановления. И всё же эта способность к восстановлению и медленному росту, несмотря на все бедствия, свидетельствовала о большой жизненной силе европейского общества и закладывала фундамент для будущих экономических и социальных преобразований.